Экстремальный атлетизм — признак кризиса среднего возраста (перевод статьи)

«Количество людей среднего возраста, занимающихся интенсивными тренировками, бегом и соревнованиями, растёт. За кем или за чем они гонятся?»

(Время чтения   ~ 10 мин.)

Перевод статьи Пола Фланери — американского журналиста, спортивного обозревателя NBA (Национальной Баскетбольной Ассоциации).

«Последнее, что я помню, перед тем как отключиться — боль. Болью было охвачено всё тело, спина. Она скрутила мои пальцы в неповоротливые клешни, отстукивая обрывочные мысли на моём ноутбуке, прежде чем я обрушился. Часы показывали 3 утра моего 43 дня рождения и кажется депрессия окончательно поглотила меня.

Не было какой-то определённой причины, почему это происходило. Объективно говоря, у меня была отличная жизнь. Прекрасная семья, собственный дом, и работа моей мечты обозревателем NBA (Национальная Баскетбольная Ассоциация). Но я жил с умеренной хронической депрессией со времени, когда был тинейджером, и депрессия обладает способностью забирать всё хорошее и обращать это против тебя самого. Моя работа была похожа на скороварку с бесконечными командировками и бессонными ночами в отелях. Мой дом казался мне 30-ти летним рубежом. Семья старалась дать мне время и пространство, но всё, чего мне хотелось, — сбежать. Многие не задумываясь поменялись со мной местами. Но осознание этого лишь усиливало моё чувство вины и негатива. Всё усугублялось. Требовались перемены. Мне нужно было измениться.

Долгие годы я бегал. Бег давал мне передышку от стресса и тревоги, но становился менее эффективным. Однажды, год назад, я заметил дорожку, по которой не раз бегал , не придавая значения. Тропа позвала меня и я углубился в прохладную тень леса. Я бежал до тех пор пока не оказался очень далеко от места, где я начал. Я почувствовал себя обновленным, я обрел покой. И я продолжил бежать. Когда я выбежал из леса, несколькими часами позже, я сказал жене, что я теперь буду бегать по лесным тропам. Через девять месяцев я пробежал свои первые 50 км холодным апрельским днём с более 5000 футовым подъёмом по труднопроходимой незамеченной тропе.

в 1957 году Канадский психолог Элиот Джакс презентовал свою работу Британской ассоциации психоаналитиков на тему, которую он назвал кризис среднего возраста. Она так и оставалась незамеченной до 1965 года, пока статья “Смерть и Кризис среднего возраста” не была опубликована в Международном журнале Психоаналитиков. Теория Джакса состояла в том, что приближаясь к среднему возрасту, мы начинаем осознавать свою смертность и, в следствии этого, начинаем сходить с ума.

Фокус не на том, что происходило до кризиса, а на том, что будет происходить после

И хотя научные умы всё ещё дискутируют по поводу существования этого самого кризиса, интуитивно кажется , что мысль о кризисе звучит разумно. С возрастом, мы начинаем анализировать то, сколько времени мы прожили, сколько нам ещё осталось, и что делать с этим временем. Эти мысли могу вызвать ощущение тревожности, усиливающееся состоянием депрессии, стресса, или старой доброй экзистенциальной хандрой.

Многие десятилетия кризис среднего возраста выражался в старомодных клише поп-культуры, в которых (обычно) белые мужчины покупают спортивные машины и заводят интриги с молодыми девушками в отчаянной и обреченной попытке почувствовать себя снова молодыми. Но всё больше люди среднего возраста реагируют на тревоги среднего возраста не цепляясь за остатки заканчивающейся молодости, а бросая вызовы, которые кажутся атрибутами молодости: отодвигают границы своих физических возможностей, занимаясь упражнениями на выносливость и экстремальным фитнесом. Фокус смещается с того, что происходило до кризиса, на то, что будет происходить после. Можно назвать это корректировкой среднего возраста.

По данным Американской организации триатлона, сегодня примерно треть участников соревнований по триатлону в США имеют возраст от 40 до 49 лет. Эта самая многочисленная демографическая группа и наиболее конкурирующая. Примерно тоже справедливо и для Бостонского Марафона, в котором более 8200 40-летних бегунов финишировали в апреле, примерно 31% от общего числа участников забега. Наибольшее количество соперников в 2017 году на Нью Йоркском марафоне было в возрастной группе от 40 до 44 лет. В Лондоне в 2015 году бегуны в возрасте 40-49 лет пробежали в среднем быстрее, чем 20-29 летние.

Бегающие по бездорожью, благослови господь их хиппи-натуру, не сохраняют такую детальную статистику. Но поскольку количество соревнований за последние десять лет удвоилось, то и количество участников среднего возраста также удвоилось. Исследование Мартина Хофмана и Кевина Фогарда показало, что средний возраст участников ультра-марафонов (100 миль) составляет 44 года.

Статистика не раскрывает, почему все эти люди идут на такие испытания. Мой опыт и опыт спортсменов, с которыми я разговаривал, показывает, что занятия экстремальным фитнесом — это не попытка вернуть былую молодость, а стремление подготовиться к предстоящим годам. Другими словами, научиться стареть лучше.

---

Для некоторых, кризис среднего возраста происходит из страха того, что некоторые слабости — это не просто временные трудности, а неизменная часть того, кем ты являешься. Ультра-марафоны, кроссфит и прочие тренировки на выносливость дают возможность противостоять этим слабостям и осознать их силу.

Кристина Кассара — одна из таких. Лини с мужем никак не могли зачать ребенка. На одном из приемов доктор упомянул, что он с большим удовольствием помогает 40-летним, чем людям с ожирением. Такой комментарий застал её врасплох. Кассара было почти 40 лет и она весила 340 фунтов (154 кг). После нескольких неудачных попыток, Кассара сбросила около 200 фунтов (90 кг) с помощью диеты, но переживала, что вес вернётся, и начала бегать. Она начала с 5 км и дошла по полумарафонов. Только после того как она записалась на марафон, она поняла , что ей не так уж нравится бегать. Друг посоветовал ей заняться триатлоном. И тогда она начала с тренировок в бассейне, коротких поездок на велосипеде и забегов.
Кассара влюбилась в спорт и приняла участие в спринте и в олимпийском триатлоне. Поздним августом она отправилась из своего дома в Санкт Петербурге, во Флориде, в Стокгольм для участия в своём первом соревновании Iron Man.

“Я всегда считала себя слабачкой, сбегающей от трудностей” говорит Кассара. “Соревнования дали мне способность продолжать и не сдаваться, применимые во всех сферах жизни.”

Кто-то переживает кризис среднего возраста как ощущение слабости, потери фокуса или потеря амбиций. Так описывает свои ощущения Лисимба Патилла, 44-летний менеджер из Огайо, когда он открыл для себя триатлон. Три года назад Патилла почувствовал, что теряет хватку, что успокаивается на достигнутом.

В одну из командировок, он взял с собой книгу про триатлон, которую посоветовал ему кузин. Он так вдохновился книгой, что тут же заявил жене, что хочет стать триатлонистом. Была лишь одна проблема. Он чуть не утонул в возрасте 12 лет и был глубоко травмирован так, что не мог принимать душ так, чтобы вода падала ему на лицо.

“Если ты упадёшь с велосипеда и поранишь ногу, ты всё ещё можешь снова сесть на велосипед”, — говорит Партилла. “Но когда у тебя травматический опыт, это травмирует твой разум и становится возвращающимся кошмаром.”

Патилла купил самый прочный гидрокостюм который только смог найти и стал плавать с маской и трубкой. В свой первый триатлон он смог проплыть 500 метров, прежде чем его вытащили из воды. После этого он просто говорил себе, что будет плыть также, как все остальные. Патилла ходил в бассейн два раза в день и научился плавать в мелкой части бассейна. Он снова участвовал в соревнованиях через несколько месяцев и финишировал свой первый триатлон.

Занятия экстремальным фитнесом — это не попытка вернуть былую молодость, а стремление подготовиться к предстоящим годам

“Я не могу сказать, что не запаниковал”, говорит Петилла. “Я не могу также сказать, что я, взрослый мужчина, не заплакал. Но я справился. Я прошёл через это. Когда я закончил, я чувствовал себя истощённым, но я осознал, что я смог это сделать”. Он это сделал. И делая это, он осознал на что способен. “Триатлон не обманет тебя”, говорит он. “В 44 года мне это было необходимо”.

Когда Сюзанна Смит-Хорн выгорела от работы в офисе в 40 лет, она продала свои акции в стартапе и ушла с работы. Её друзья считали, что она должна испытывать фантастическое ощущение свободы. Но Смит-Хорн страдала от потери себя, своей сущности. “В реальности это было очень некомфортно ощущение”, говорит она. “Когда ты пытаешься понять, что же тебе делать в жизни? Какова моя цель? Кто я? Я испытывала депрессивное состояние”.

Она начала бегать и нашла ответ на свой экзистенциальный вопрос. Она пробежала марафон и после него и ультрамарафон на 100 миль. Сегодня Смит-Хорн 51 год и она работает в продажах в области хайтека из дома в Вермонте, где у неё есть доступ к множественным тропам для бега. Бывают дни, когда ей трудно выбраться из дома, особенно в холодную зимнюю погоду. Но стоит только ей пробежать несколько миль, как разум очищается. “Иногда ты задаёшься вопросом, где ты находишься?”, говорит Смит-Хорн. “Ты находишься в особом состоянии, в состоянии потока. Всё остальное теряет значение и ты просто там где ты есть прямо сейчас. Это не происходит мгновенно. С каждым маршрутом, с каждой гонкой ты всё ближе к этому состоянию. Ты постоянно учишься. Ты учишься заботиться о себе. Учишься управлять собой на протяжении многих часов без особой поддержки”.

Ей нелегко далось это осознание. Зимой 2016 Смит-Хорн поскользнулась на обледеневшем участке и сломала шею. Доктор сказал ей, что она не сможет ни бегать, ни заниматься треккингом. В тот момент у неё были запланированы соревнования, включая ультрамарафон, на осень следующего года и она была не намерена отступать. Она ходила ежедневно 4-5 часов с бандажом на шее, чтобы не потерять форму. Через 8 месяцев после падения в возрасте 51 год она финишировала 100-мильную гонку за 31 час, опередив половину участников, и пришла 10-ой среди участников-женщин. Хотя это место для неё не имело значения.

“Мне 50 лет и я нахожусь посередине”, говорит она, но потом осознает “Я сама за себя. У каждого, кто там бежит, своя история и свой смысл , заканчивают ли они в рекордное время или самыми последними. Мы все делаем одно и тоже.”

Во время ультрамарафона наступает момент, который ультрамарафонцы называют “тёмное место”. Обычно он наступает когда большая часть гонки пройдена, когда всё летит к чертям и ты испытываешь невероятную боль, которой никогда не испытывал раньше. Когда ты оказываешься в этом “месте”, не остаётся ничего кроме как “смириться и принять боль”, как называет это спортивный психолог Долорес Кристенсен.

Кризис среднего возраста — ответ на тёмное место особого сорта

Для своей диссертации Кристенсен провела исследование среди ультрамарафонцев. Она исследовала их эмоции и их уровень уверенности на протяжении различных этапов гонки. Она узнала, что бегуны, которые приняли свою боль и не рассматривали её как опасность, достигли успеха на дистанции.

“В этом опыте есть что-то трансцедентальное”, говорит она. “Люди должны подойти к самому краю. Каким-то образом это идёт нам на пользу, напоминает нам о наших ограничениях и смертности.

Когда мы толкаем себя к пределам своих возможностей, это позволяет нам почувствовать благодарность и сочувствие к своему телу за то, что оно может. Таким образом мы ценим труд и энергию и усилия и это чувство заставляет нас делать это снова. И этот процесс сам себя возрождает.“

В этом, как мне кажется, кроется суть вопроса. Кризис среднего возраста — ответ на тёмное место особого сорта. Это может быть страх смерти, бесцельности, тщетности, старения, или потери самого себя. Вы можете рассматривать эти вещи как опасности, или принять их как часть существования, и продолжать жить.

Что же я делаю, когда просыпаюсь с солнцем и толкаю себя и своё тело за пределы того, что считал для себя возможным? Этот вопрос является ключевым для моего пути и мне пришлось признать трудную правду на этом пути.

Я наконец понял, что депрессия всегда определяла меня, даже когда о ней знали очень небольшое количество людей. Когда меня охватывали такие настроения, я старался окутать себя защитной бронёй, чтобы держать из подальше. В большинстве случаев я старался избегать оставаться наедине со своими внутренними демонами. Так жить непросто, и ультрамарафон — способ направить мои мысли на что-то большее, чем симптомы болезни.

Моя рутина создаёт ощущение баланса. Постепенно я расширил её и включил в неё лучшее питание и более правильные тренировки, а также йогу и медитацию. Время, которое я не посвящаю семье и работе, я посвящаю тренировкам.

Когда что-то идёт не по плану, я ощущаю, как будто падаю в пропасть. А когда всё снова всё на свои места, я становлюсь современным воином. Бег для меня сегодня — достижение здорового баланса. Я понял, что не могу убежать от своей депрессии и не могу пассивно жить с ней. Поэтому я сделал её своим партнёром по тренировкам. Она мотивирует меня, когда мне не хочется бегать, и приземляет меня, когда я увлекаюсь. Она будет со мной до конца моих дней. Всё, что я могу делать, — продолжать двигаться.»

Источник

Экстремальный атлетизм сегодня становится всё более и более популярным. И потому мне кажется важно понимать мотивы и последствия этого увлечения.

Бесспорно, занятия спортом оказывают положительно влияние на многие аспекты жизни, особенно в среднем возрасте. Сам автор написал, что не только стал бегать ультрамарафоны, но и начал правильнее питаться, занялся йогой и медитацией. В среднем возрасте спорт может стать опорой — источником позитивных эмоций и физической энергии, и даже способом установления новых дружеских и близких отношений. А значит, напрямую повлиять на уровень счастья.

Однако, у меня есть опасения, не становятся ли соревнования (марафоны, айронмены и прочие турниры) и связанные с ними медали и рекорды по времени, новыми, искусственно придуманными целями, чтобы избежать необходимости разбираться в других сферах жизни, принять важные решения и начать действовать.
С другой стороны, ощущения и способности, которые появляются у ультрамарафонцев и триатлонистов, описанные в статье, очень схожи с тем, что я испытывала на Пути Сантьяго.

Интересно узнать ваше мнение. Особенно у практиков.